мои туалетные чтения... или развлечения для заплесневелого ума домохозяйки

[17270]

Вопрос: Как приблизиться к простому народу?

Ответ: В бомбардировщике В-52 – ради вашей собственной безопасности.



При всем моем глубоком почтении к русской литературе есть в ней один навязчивый мотив, вызывающий у меня неодолимую тошноту. Я имею в виду умиление «простыми людьми» и «народной мудростью».

Собственно, именно такого дешевого морализаторства и следовало ожидать от старых манипуляторов вроде Толстого или его идейного наследника Солженицына. У этих ребят была в жизни одна мечта: возглашать свои проповеди перед толпой последователей, не обладающих достаточным интеллектом, чтобы поставить под сомнение слова своих духовных вождей. Естественно, эти глашатаи истины прославляли «простых людей», из которых состояла их целевая группа, и недолюбливали интеллектуалов, видевших насквозь все их нелепые бредни.

Вероятно, народность русской литературы вызывает у меня рвотный рефлекс оттого, что я проецирую ее на свою собственную жизнь и американскую культуру. Именно благодаря «простым американцам» и «коллективной мудрости избирателя» моя страна превратилась в тот оплот агрессивного узколобого невежества, каким она сегодня является в глазах всего мира. Благодаря «простым людям» миром правит Джордж Буш. Простой народ выбрал его за то, что он столь же туп, невежествен и кровожаден, как и средний американский избиратель. В Америке торжествует антиинтеллектуализм; это особенно странно, если учесть, что никаких интеллектуалов там отродясь не было.

Я впервые столкнулся с «народной мудростью», переехав из Калифорнии в Остин (штат Техас), где мне предложили заманчивые условия аспирантуры. Местные жители с гордостью говорили мне, что Остин – самый либеральный и просвещенный город Среднего Запада. Они даже называли его «южным Сан-Франциско».

Угу-мс. С тем же успехом город Кривой Рог – Париж юго-восточной Украины. Всего через пару недель общения с жирными, обрюзгшими, провонявшими пивом приматами я превратился в большевика, притом крайне радикального толка. У местных жителей были две забавы: пиво и стрельба; студенты выглядели ничуть не лучше. Университетская профессура, чувствуя себя на осадном положении, пыталась убедить себя и окружающих, что они такой же «простой народ», как красношеяя фауна пустынных техасских прерий.

Однажды в жаркий техасский полдень мимо меня проехал трак, битком набитый красношеими. Один из них, вероятно, заметил, что я не похож на техасца, и плюнул в меня через окно. Я рванул за ними, полный решимости убивать, но они умчались вдаль, гогоча и хлопая друг друга по плечам.

Мой сосед по общежитию пополнял свой скудный студенческий бюджет, приторговывая марихуаной. Дело было в годы рейгановской истерии под лозунгом «Война наркотикам», и приятель не остался равнодушен к этому общенациональному делу.

– Наркотики разрушают нацию, – провозглашал он.

– Погоди, но ведь ты же сам ими торгуешь, – робко возражал я.

– Это другое дело. Я-то знаю, что делаю,¬ у меня все под контролем. Мы должны ¬остановить тех, кто подрывает здоровье Америки.

– И ты будешь голосовать за республиканцев?

– Естественно.

– А если они посадят тебя в тюрьму?

– Они не будут сажать таких, как я. Их интересуют другие люди. Торговцы крэком. Ниггеры. Только пойми меня ¬правильно: мы не расисты. Надо различать ниггеров и простых людей с темной кожей...

Тут я должен заметить, что сотни тысяч американцев сидят в тюрьмах за правонарушения, связанные с марихуаной. Их избивают, насилуют и опускают из-за таких вонючек, как мой техасский сосед по общежитию. Этих вонючек на Среднем Западе проживает примерно от 150 до 200 миллионов.

Спустя три месяца после приезда в Техас я был готов убить своего соседа, самого себя и множество невинных людей. Поняв, что это не лучший выход из положения, я сложил свои вещи в старенький японский седан, взял курс на запад и не останавливался, пока не увидел вдали Тихий океан. У меня не было ни денег, ни жилья, и мне пришлось поселиться на диване в гостиной у моего голливудского приятеля. Ночь от ночи я просыпался в холодном поту, преследуемый образами простых людей Америки. Затем я нашел себе квартиру в пяти кварталах от океана. Прохладный и соленый морской воздух Калифорнии постепенно восстановил во мне душевное равновесие. Оправившись от ночных кошмаров, я дал зарок больше никогда, ни при каких условиях не приближаться к простому народу. Разве что в бомбардировщике В-52, груженном оружием массового поражения.



(с) Марк Эймс, GQ, #12 2006



P.S. Автор книги "В Россию с любовью (Записки американского изгоя)". По-настоящему знаменитым Марк Эймс стал в 1991 году, когда заболел самой сильной за всю историю современной медицины чесоткой, и это событие осветил авторитетный медицинский журнал `New England Medical Journal`.

Эймс родился в Санта Круз (Калифорния) в 1965 году в общине хиппи в эпоху великих серийных убийств. Он учился в университете Беркли, играл в провальной панк-группе, жил в бедности и злобе в городах Нью-Йорк. Сан-Франциско, Бостон и Прага.

В 1993 Марк неожиданно решил заняться журналистикой, перебрался в Москву, завел новых друзей, таких как Эдуард Лимонов, и основал скандально известную газету `The eXile`, которая и по сей день пользуется большим успехом у иностранцев, приезжающих в Москву без семьи. Также Марк Эймс много пишет в журнал `ПТЮЧ Connection` и является соавтором книги `The eXile: Секс, ложь и мошенничество в новой России`, по которой в Америке снимается фильм.