Я случайно наткнулась на его письмо, адресованное не мне. Не специально, не нарочно, без всякого умысла подглядеть за кем-то. Я вовсе и не думала читать чужие письма, просто так случилось, словно мне его специально оставили перед глазами. Подумала про себя: ну и черт с ним, пусть пишет, ведь я не смогу просить его, не могу запретить ему писать эти дурацкие письма, которые вовсе не нужны адресату! Адресат даже не в состоянии вдумчиво и внимательно прочесть их, уловить мысль, которую до него хотели донести! Адресат вообще когда-нибудь над ними задумывался, хотя бы одно прочел до конца? Я же знаю, что Адресату всегда некогда, у него столько забот, а тут еще кто-то пытается влезть в его жизнь с ненужной, пустой лирикой. Вряд ли дела обстоят по иному, я их обоих слишком хорошо знаю. Я готова заключить пари, мне не жаль будет проспорить на этом полтинник (а я его не проспорю!), если уж подбрасывать монету!
Мне только противно. Ну, и что? Мне всегда будет противно от посторонней игры за моей спиной. Надо же, а ведь во второй раз прочла это проклятое письмо, а негативных эмоций меньше ничуть не стало. Сразу в ушах зазвучал его лживый голос, вливающийся в мои уши из телефонной трубки. Он по мне соскучился. Интересно, Он говорил эти слова, чтобы мне сделать приятное, или для чего-то еще? Хотя, ну вот режьте меня, распните, он сам не верит в них, только автоматически ворочает языком в ротовой полости! К чему все это было? Так и хочется у него спросить, (он должен знать о собственных поступках больше меня) что он делает? Но, в тоже самое время, вполне вероятно, что он никогда об этом не задумывался.
Все дело в письмах! Чертов писатель! А как предложения были завернуты! Нет, цитировать его – большая честь, не дождется.
В одном я точно уверена: он бессовестно лгал с начала, лжет и по сей день. Смотрел мне в глаза и думал, что я верю его дурацким россказням о том, как умирала его прошлая любовь, о ее затянувшихся похоронах. Затянулось ли прощание? Но надо быть полным глупцом, чтобы не увидеть обратное. Любовь есть, и еще какая! Может быть, одна из самых прекрасных разновидностей любви (фу, как звучит гадко!). Я же стала ее свидетельством, я вынуждена наблюдать за обоими участниками разыгрывающегося при мне спектакля.
Господи, как хорошо, что не успела в него влюбиться, как хорошо, что он осталась в моей жизни и памяти всего лишь одним романтическим свиданием и еще одним глупо скомканным, если второе (и последнее) вообще можно назвать свиданием.
А теперь лгу я. Знаю обо всех глупостях и молчу. Обязана молчать. У меня есть только один выход: забыть обо всем, чтобы было с ним и что я о нем знаю.
Моцарт, Реквием…. Что заставляет меня с упоением наслаждаться этой музыкой? Что же в душе откликается на его проникновенные звуки? Пусть эта музыка прозвучит финалом моей глупости, моих необдуманных поступков, моих нелепых промахов. Я хочу их всех похоронить.
Люблю ли я свой дневник? И да, и нет. Люблю его молчаливое внимание; он лучший слушатель на все и самый профессиональный психолог, и ему не суждено страдать и мучатся угрызениями совести от тяжести поселившихся на его страницах огромного количества моих пороков. Ему ни больно, ни страшно за меня, ни грустно. Он просто знает все, он знает, что я просто есть, именно такая, какой он меня видит.
Одновременно нет лучшего собеседника, чем он. Но стоит перевернуть его другой стороной, как он молниеносно превращается в самого подлого и коварного врага. Дневник помнит за меня все, больше, чем я хотела бы помнить; больше, чем я вообще способна запечатлеть в собственной памяти. Столько вроде важного было в жизни, чего никак нельзя было забывать, а его именно в тот момент не оказывалось под рукой; мысли роились как спятившие мухи, никак не хотели выстраиваться в ряд, ложиться на строку, оставить свой след в моей персональной истории.
Он как-то пробовал на меня обидеться, что я довольно часто не доверяю ему до конца, не рассказываю обо всем. Наивный, он ведь знает о людях только с моих слов, их обрывистых эмоциональных предложений. Тут просто глупо удивляться выборочному молчанию. Ах, да, люди, именно они…. И что же люди?
Именно они весьма часто так и норовят выпотрошить его душу, вывернуть наизнанку, заглянуть вовнутрь, выяснить из чего сделана та девочка, которая подписала титульную страницу дневника. Людям так свойственно редко задумываться о возможном мнении других в ответ на их поступки. Несмотря на это, они изо дня в день только и твердят об том, как им небезразлично, что о них подумают. Нельзя вырвать страницу из летописи, не причинив при этом боли автору. Стоит постороннему человеку перелистать пару страниц, как у них уже сложится устойчивый стереотип об авторе. И категоричность его будет завышенной, тут не предусмотрено третье решение: либо же личность высоко развита (коряво звучит, может кто-то напишет лучше), и автор, как человек, вроде бы не такой уж плохой; либо все тут написанное нацарапало абсолютное ничтожество, пустое, самоуверенное, циничное, злое и беспринципное.
Самое удивительное, что сторонним наблюдателям, непрошенным гостям в стенах моих слов, даже людям, которым добровольно мною были вручены рукописи, – им никогда не найти в летописи ответов на адресованные мне вопросы; не прочесть того, что они так хотели обо мне знать. Нет ничего подобного там: нет и не будет бесконечных откровений, похожих на постановочные исповеди перед священником, собственноручно я никогда не напишу признания в грехах, не уроню ни капли злословия в адрес других.
Там жила, живу и буду жить в одиночестве я. Есть я и только я.
Письма мои и чужие.
Март, 2003 год.