глубоко осеннее размышленческое
У меня нормальная, осенняя, ноябрьская, махровая депрессия.
Нет, я не лежу клубком под одеялом. И не выливаю потоки тупой ненависти и раздражения к окружающему миру. Нет, напротив. Все тихо и мирно, насколько это вообще возможно на фоне уничтоженных восемнадцати предметов свадебного сервиза.
Большую часть времени провожу за компьютером. Времена даже пытаюсь работать. На улицу выхожу редко. В основном по нужде: по своей продуктовой или по собачьей в поисках туалета. Сегодня к постоянным нашим с собакой нуждам добавилась еще одна – аптечная. После была апельсиновая. Четыре с половиной килограмма апельсинов, два из которых уже превращены в литр сока и употреблены.
Организм требует сна и еды. Не уточняет, сволочь, в какой последовательности и чего в большей мере. Мечтает о доставке продуктов на дом.
Душа ждет следующих выходных, начиная с завтрашнего дня.
Общение с людьми сведено до узкого круга самых, что ни есть близких.
Общение с внешним миром воспринимается как минимум с ленью. Как максимум – с тупым отрешением.
Душа и тело в целом погрязли в торрентах. Выкачиваю больше, чем смотрю. Не потому, что не успеваю. Объяснения этому никакому нет. Просто выкачиваю больше, чем смотрю.
На рабочем столе основательно прописался Джерард Батлер. Думаю, повесить несколько его портретов и не стены тоже. Надо было переболеть каким-нибудь Ласковым маем в отрочестве, что бы не сходить с ума в четвертом десятке.
Отношение к противоположному полу можно выразить слегка перефразированными словами Жванецкого: мужчин просит не смотреть, а дать проследовать.
Ночами сплю плохо, если не вдаваться в подробности, что ночами сплю в принципе редко. Грань между сменой суток стерта. Равно как и календарных дней. Еще бы это свинцовое небо, переходящее в нефтяную чернь куда-нибудь делось. Вы видели когда-нибудь как горит нефть? Так вот, сегодня под вечер из окон своей квартиры я с видела именно такое небо, закопченное нефтяным дымом. А представялете, однажды вы продираете глаза, а неба нет!
Отказ от телевидения оформлен окончательно. Осталось закрепить его подписью и печатью. Телевизор медленнее покрывается пылью в силу редкого использования. В противовес ему лучевой монитор в соседней комнате обогревает помещение с регулярностью в двадцать четыре часа. Из-за чего у обитателя комнаты, то есть у меня, растет уверенность, пахнущая паранойей, о вредоносном распространении электромагнитного поля. Как следствие паранойи – влажная уборка, повторяющаяся с завидным постоянством в независимости от времени суток. Та же паранойя проветривает квартиру регулярно, с фанатизмом.
Осознала, что отчаянно хочу приобрести второй стеллаж. Под книги. Еще хочу заиметь кровать и комод. Очередность приобретения второго и третьего не актуальна. Хотя комод все-таки нужнее. Вещи плодятся, как тараканы, складывать их становится некуда.
Начиная с сегодняшнего дня наша семья перекочевала в статус переходов. Приговор транспортному средству вынесен. Именно приговор, а не диагноз. Проблема выбора четырех колес снова становится актуальной. Когда мы снова будем автомобилистами – вопрос животрепещущий. Животрепещущий, животрепетать… Где я сегодня это уже слышала… Вот только где?
У меня нормальная, осенняя, ноябрьская, махровая депрессия.
Нет, я не лежу клубком под одеялом. И не выливаю потоки тупой ненависти и раздражения к окружающему миру. Нет, напротив. Все тихо и мирно, насколько это вообще возможно на фоне уничтоженных восемнадцати предметов свадебного сервиза.
Большую часть времени провожу за компьютером. Времена даже пытаюсь работать. На улицу выхожу редко. В основном по нужде: по своей продуктовой или по собачьей в поисках туалета. Сегодня к постоянным нашим с собакой нуждам добавилась еще одна – аптечная. После была апельсиновая. Четыре с половиной килограмма апельсинов, два из которых уже превращены в литр сока и употреблены.
Организм требует сна и еды. Не уточняет, сволочь, в какой последовательности и чего в большей мере. Мечтает о доставке продуктов на дом.
Душа ждет следующих выходных, начиная с завтрашнего дня.
Общение с людьми сведено до узкого круга самых, что ни есть близких.
Общение с внешним миром воспринимается как минимум с ленью. Как максимум – с тупым отрешением.
Душа и тело в целом погрязли в торрентах. Выкачиваю больше, чем смотрю. Не потому, что не успеваю. Объяснения этому никакому нет. Просто выкачиваю больше, чем смотрю.
На рабочем столе основательно прописался Джерард Батлер. Думаю, повесить несколько его портретов и не стены тоже. Надо было переболеть каким-нибудь Ласковым маем в отрочестве, что бы не сходить с ума в четвертом десятке.
Отношение к противоположному полу можно выразить слегка перефразированными словами Жванецкого: мужчин просит не смотреть, а дать проследовать.
Ночами сплю плохо, если не вдаваться в подробности, что ночами сплю в принципе редко. Грань между сменой суток стерта. Равно как и календарных дней. Еще бы это свинцовое небо, переходящее в нефтяную чернь куда-нибудь делось. Вы видели когда-нибудь как горит нефть? Так вот, сегодня под вечер из окон своей квартиры я с видела именно такое небо, закопченное нефтяным дымом. А представялете, однажды вы продираете глаза, а неба нет!
Отказ от телевидения оформлен окончательно. Осталось закрепить его подписью и печатью. Телевизор медленнее покрывается пылью в силу редкого использования. В противовес ему лучевой монитор в соседней комнате обогревает помещение с регулярностью в двадцать четыре часа. Из-за чего у обитателя комнаты, то есть у меня, растет уверенность, пахнущая паранойей, о вредоносном распространении электромагнитного поля. Как следствие паранойи – влажная уборка, повторяющаяся с завидным постоянством в независимости от времени суток. Та же паранойя проветривает квартиру регулярно, с фанатизмом.
Осознала, что отчаянно хочу приобрести второй стеллаж. Под книги. Еще хочу заиметь кровать и комод. Очередность приобретения второго и третьего не актуальна. Хотя комод все-таки нужнее. Вещи плодятся, как тараканы, складывать их становится некуда.
Начиная с сегодняшнего дня наша семья перекочевала в статус переходов. Приговор транспортному средству вынесен. Именно приговор, а не диагноз. Проблема выбора четырех колес снова становится актуальной. Когда мы снова будем автомобилистами – вопрос животрепещущий. Животрепещущий, животрепетать… Где я сегодня это уже слышала… Вот только где?